Жили-были на свете обыкновенные муж и жена. Звали жену Елена, звался муж Иваном.

Возвращался муж с работы, в кресло у телевизора садился, газету

читал. Жена его, Елена, ужин готовила. Подавала мужу ужин и ворчала,

что по дому он ничего путного не делает, денег мало зарабатывает…

Ивана раздражало ворчание жены. Но грубостью он ей не отвечал, лишь

думал про себя: «Сама — лахудра неопрятная, а ещё указывает. Когда

женился только, совсем другой была — красивой, ласковой».

Однажды, когда ворчавшая жена потребовала, чтобы Иван мусор

вынес, он, с неохотой оторвавшись от телевизора, пошёл во двор.

Возвращаясь, остановился у дверей дома и мысленно обратился к Богу:

— Боже мой, Боже мой! Нескладная жизнь у меня сложилась. Неужто

век мне весь свой коротать с такой женой ворчливой да некрасивой? Это

же не жизнь, а мучения сплошные.

И вдруг услышал Иван тихий голос Божий:

— Беде твоей, сын Мой, помочь Я смог бы: прекрасную богиню тебе

в жены дать, но коль соседи изменения внезапные в судьбе твоей увидят, в

изумление великое придут. Давай поступим так: твою жену Я буду

постепенно изменять, вселять в нее богини дух и внешность улучшать. Но

только ты запомни, коль хочешь жить с богиней, жизнь и твоя достойною

богини стать должна.

— Спасибо, Боже. Жизнь свою любой мужик ради богини может

поменять. Скажи мне только: изменения когда начнёшь с моей женой творить?

— Слегка Я изменю ее прямо сейчас. И с каждою минутой буду её к лучшему менять.

Вошел в свой дом Иван, сел в кресло, взял газету и телевизор

вновь включил. Да только не читается ему, не смотрится кино. Не терпится взглянуть — ну хоть чуть-чуть меняется его жена?

Он встал, открыл дверь в кухню, плечом опёрся о косяк и стал

внимательно разглядывать свою жену. К нему спиной она стояла, посуду мыла, что после ужина осталась.

Елена вдруг почувствовала взгляд и повернулась к двери. Их взгляды встретились. Иван разглядывал жену и думал: «Нет, изменений

никаких в моей жене не происходит».

Елена, видя необычное внимание мужа и ничего не понимая, вдруг волосы свои поправила, румянец вспыхнул на щеках, когда спросила:

— Что ты, Иван, так смотришь на меня внимательно?

Муж не придумал, что сказать, смутившись сам, вдруг произнес:

— Тебе посуду, может быть, помочь помыть? Подумал почему-то я…

— Посуду? Мне помочь? — тихо переспросила удивлённая жена, снимая перепачканный передник, — так я её уже помыла.

«Ну, надо же, как на глазах меняется она, — Иван подумал, — похорошела вдруг».

И стал посуду вытирать.

На другой день после работы с нетерпением домой спешил Иван.

Ох, не терпелось посмотреть ему, как постепенно в богиню превращают его

ворчливую жену.

«А вдруг уже богини много стало в ней? А я по-прежнему никак не изменился. На всякий случай, прикуплю-ка я цветов, чтоб в грязь лицом перед богиней не ударить».

Открылась в доме дверь, и растерялся заворожённый Иван. Перед ним Елена стояла в платье выходном, том самом, что купил он год назад.

Прическа аккуратная и лента в волосах. Он растерялся и неловко протянул

цветы, не отрывая взгляда от Елены.

Она цветы взяла и охнула слегка, ресницы опустив, зарделась.

«Ах, как прекрасны у богинь ресницы! Как кроток их характер! Как необычна внутренняя красота и внешность!».

И охнул в свою очередь Иван, увидев стол с приборами, что из

сервиза, и две свечи горели на столе, и два бокала, и пища ароматами

божественными увлекала.

Когда за стол он сел, напротив жена Елена тоже села, но вдруг вскочила, говоря:

— Прости, я телевизор для тебя включить забыла, а вот газеты свежие тебе приобрела.

— Не надо телевизора, газеты тоже мне не хочется читать, всё об

одном и том же в них, — Иван ответил искренне, — ты лучше расскажи —

как день субботний, завтрашний хотела б провести.

Совсем опешив, Елена переспросила:

— А ты?

— Да два билета в театр по случаю для нас купил. Но днем, быть

может, согласишься ты пройтись по магазинам. Раз нам театр придётся

посетить, так надо в магазин зайти сначала и платье для театра для тебя

достойное купить.

Чуть не сболтнул Иван заветные слова: «платье, достойное

богини», смутился, на неё взглянул и снова охнул. Перед ним сидела за

столом богиня. Лицо её сияло счастьем, и глаза блестели. Улыбка

затаённая немножко вопросительной была.

«О Боже, как прекрасны всё-таки богини! А если хорошеет с

каждым днём она, сумею ль я достойным быть богини? — думал Иван, и

вдруг, как молния его пронзила мысль: Надо успеть! Успеть, пока богиня

рядом. Надо просить её и умолять ребёнка от меня родить. Ребёнок будет

от меня и от прекраснейшей богини».

— О чем задумался, Иван, или волненье вижу на твоём лице? — Елена спрашивала мужа.

А он сидел взволнованный, не зная, как сказать о сокровенном. И

шутка ли — просить ребёнка у богини?! Такой подарок Бог ему не обещал.

Не знал, как о своём желании сказать Иван, и встал, скатёрку теребя, и

вымолвил, краснея:

— Не знаю… Можно ли… Но я… сказать хотел… Давно… Да, я хочу ребёнка от тебя, прекрасная богиня.

Она, Елена к Ивану-мужу, подошла. Из глаз, наполненных любовью,

счастливая слеза на щёку алую скатилась. И на плечо Ивану руку

положила, дыханьем жарким обожгла.

«Ах, ночь была! Ах, это утро! Этот день! О, как прекрасна жизнь с богиней!» — думал Иван, второго внука на прогулку одевая.